|
Легендарный шансонье умер от дистрофии в чужом доме, и жена с дочерью
даже не пришли на его похороны.
Даже те, кто не интересуется «блатным» жанром или, как теперь обтекаемо
говорят, «русским шансоном», наверняка, хоть раз слышали звучное имя Аркадий
Северный. Оно приобрело широкую известность в 70-е годы благодаря ходившим по
стране «подпольным» магнитофонным записям. Увы, если другие музыкальные
«подпольщики» после перестройки получили официальное признание, то о Северном
как-то забыли. До сих пор мало кто знает даже, как выглядел этот человек. Мы
решили восполнить этот досадный пробел и во время очередной поездки в
Санкт-Петербург встретились с организатором и звукорежиссером многих записей
Северного Сергеем Маклаковым…
Справка. Аркадий Дмитриевич Звездин (творческий псевдоним – Северный) родился
12 марта 1939г. в Иваново в семье крупного железнодорожного начальника. В 1957г.
переехал в Ленинград. 3акончил планово-экономический факультет лесотехнической
академии имени С. М. Кирова. Работал в «Союзэкспортлесе». С 1967г. начал
выступать как певец. Записал более 70 альбомов. Умер в ночь с 11 на 12 апреля
1980г.
Записи Галича продавали под видом пустой пленки.
– Сергей Иванович, как началось ваше сотрудничество с Аркадием?
– Аркадий был протеже известного в Ленинграде делового человека Рудольфа
Фукса. Сначала Рудольф записал у себя два его гитарных концерта. Потом уже я к
этому делу подключился. Первая запись, которая была сделана у меня на квартире,
– поэма Баркова «Лука Мудищев». Это был 1972 год. Потом у меня возникла идея
записать Аркадия с оркестровым сопровождением. С этой идеей я обратился к
Николаю Резанову-Жемчужному, который прежде работал вместе с Юрием Антоновым и
Севой Новгородцевым в ВИА «Добры молодцы», а в тот момент руководил ансамблем в
ресторане «Парус». В 1974 году мы уже сделали с их ансамблем первую пробную
запись. Она получилась удачной. И в 1975 году мы записали первый концерт Аркадия
с «Братьями Жемчужными». После того, как его переписали мои знакомые
коллекционеры, он пошел гулять по стране. Раньше певцам было проще добиться
успеха. Все было запрещено. И если появлялся какой-то талант, он сразу ярко
вспыхивал.
– Михаил Звездинский в начале 90-х рассказывал в интервью, что это он подарил
Аркадию «Поручика Голицына», «Сгорая, плачут свечи» и многие другие суперхиты.
Насколько можно верить его рассказам?
– «Сгорая, плачут свечи» написал наш питерский бард Александр Лобановский.
Звездинский здесь абсолютно точно не при чем. В 60-е годы Лобановский сидел на
«химии». И когда на выходные его отпускали, мы уже записывали с ним эту песню.
Что же касается «Поручика Голицына», это вообще песня не нашего поколения.
Думаю, ее какие-то белогвардейцы сочинили. Впрочем, сейчас много охотников
рассказывать всякие байки. Скажем, когда ребята из ВГИКа снимали фильм про
Аркадия, Тихомиров, коллекционер из нашей компании, поведал им, будто бы Аркадий
сочинил «Последний рассвет». На самом деле эта песня была написана на стихи
нашего друга Владимира Роменского. Он же был автором песен «Я видел березы с
этапа», «Петербурга зеркальные стекла» и ряда других. А сам Аркадий за всю жизнь
не написал ни строчки.
– Даже при нынешней технике записывать «живую» музыку считается очень
сложным. Как вам удавалось добиться в домашних условиях достаточно приличного
качества записи?
– У меня был японский полустудийный магнитофон «Сони». Он тогда только вышел
в Японии. Естественно, в наших магазинах ничего подобного не продавалось.
Достать его мне помог подполковник авиации Георгий Сергеевич Ивановский из
Москвы. Я заплатил за этот магнитофон 6100 рублей. За такие деньги тогда, в
1978-79 годах, можно было купить новый автомобиль. Магнитофонная лента у меня
тоже фирменная была. Покупал я ее в комиссионке. Как-то мне попались пять
катушек запечатанных и одна распечатанная. Пришел домой, поставил и обалдел: на
девятой скорости на четыре дорожки записан чистейший Галич. Наш сосед по
коммуналке тогда сказал: «Это происки империализма. Так не бывает. Видимо,
специально сдали в комиссионку такую чистую запись, чтобы она пошла по городам».
Я слушал этого Галича только по пьянке да и то в наушниках. И ни разу никому не
переписал. Тем не менее, однажды позвонил мне незнакомый человек и говорит: «Вот
мне сказали, что у вас можно достать Галича». «Какого Галича? – начал
прикидываться дураком я. – Не знаю такого». Честно говоря, я тогда сильно
испугался. За распространение Галича могли и посадить.
Северный в зените славы ночевал в подъездах.
– А из-за ваших записей не было проблем с органами?
– Мы же не делали ничего особо плохого. Мы же против советской власти не
выступали. К тому же нас было сложно зацепить. Я находился практически в
вакууме. Конечно, знали, что существует такой Маклаков. Но выйти на меня было не
так-то просто. Ну, какой коллекционер даст телефон Маклакова, чтобы тот, кто у
него переписывает, пошел напрямую ко мне?! Конечно, при желании посадить нас
могли. Тогда в УК была статья за незаконный промысел. Допустим, я вам что-то
записал за небольшую плату. Вот я и попал. Но у нас не было цели делать на всем
этом деньги. К примеру, Тихомиров сделал «Химика-2». У него даже играть было не
на чем. Он взял у приятеля магнитофон. А братья Гатниковы все оплатили. И
сделали два концерта. Просто так, ради интереса. Музыканты тоже участвовали в
записи не ради заработка. Они у себя в ресторане больше зарабатывали. Да, были и
такие, кто имел дома по 10-20 магнитофонов. Где-то запишет за десятку новый
концерт, поставит на перезапись и потом продает. Так они все и сидели. Взять, к
примеру, легендарного Руслана Богословского. Он был очень умный парень. Сам
делал декордеры. Знаете, что это такое? Это конструкция на базе патефона. Только
вместо пластинки ставился рентгеновский снимок или какой-то другой материал. И
игла, на которую подавался сигнал с магнитофона, записывала на него музыку.
Руслан ухитрялся делать в домашних условиях даже виниловые диски. В качестве
исходного материала он использовал диски с речами Ленина. Они стоили по 15
копеек. И директор любого магазина «Мелодия» был рад от них избавиться. Руслан
скупал их оптом, подогревал и при помощи матрицы наносил на них новую звуковую
дорожку. Кстати, я был лично с ним знаком. В молодости я тоже пытался делать
деньги на музыке. Даже пару раз попадал в газеты. Помню, статьи назывались «Они
мешают нам жить» и «Пятна на Невском». Потом я все это забросил к черту, чтоб
отстали. Самое главное – не выпячиваться, не идти в передовых. Многих жадность
сгубила. Хапали деньги, вот их всех и пересажали. А нас-то за что? Концерт со
всеми делами – оплата музыкантам, такси для перевозки аппаратуры, выпивка и
закуска – обходился в 450 рублей. И я еле-еле оправдывал свои расходы.
– На что же вы жили?
– Так я работал на производстве. И неплохо по тем временам зарабатывал. А
музыка была для меня как бы хобби. Вот Аркадий с какого-то момента нигде не
работал. Когда после рождения дочери его выгнали из семьи, он некоторое время
ночевал по парадным, как самый настоящий бомж. Я его познакомил со всеми
коллекционерами. И он поочередно жил то у одного, то у другого. У Дмитрия
Колятина он прожил два года. У Коли Рыжкова жил. Ему везде была открыта «зеленая
улица». Бывало, придет ко мне и говорит: «Сергей, дай мне 15 рублей». Конечно, я
знал, что он не отдаст. Но как я мог ему отказать?! Я пытался устроить Аркадия к
себе в конструкторское бюро инженером. Но он 20 дней походил на работу и плюнул
на нее.
Автор «Последнего рассвета» захлебнулся блевотиной.
– Не секрет, что Аркадий сильно пил. Даже на многих записях заметно, что он
находится в изрядном подпитии…
– Это была его беда. Аркашу знали в определенных кругах. И все, кто его
встречал, предлагали ему выпить. Потом все шли по домам, а ему-то некуда было
пойти. И он продолжал пить. Помню, когда мы делали концерт с «Крестными отцами»,
я должен был привезти Аркашу. Звоню ему, а его нет. Он просто забыл, где должен
быть. Я начинаю искать его по всем телефонам. Выясняется, что он сидит у Коли
Рыжкова, пьет. Мы на машину – и в Купчино. На первую половину опоздали. Он даже
на записи об этом говорит. Бывали, и более неприятные последствия. Например,
когда Аркадий ехал из Тихорецка, попутчики напоили его и вытащили все деньги,
которые ему там заплатили за концерт. По моей просьбе, Георгий Сергеевич из
Москвы, тот, что помог мне достать магнитофон, по блату положил Аркадия в
какую-то хорошую больницу. После этого Аркадий год не пил. Потом встретил
какую-то бабу и опять загулял. Остановить его могла только моя супруга Валентина
Павловна. Она не одобряла наши выпивки и не давала нам разгуляться. Аркадий не
то, чтобы ее боялся, но уважал ее мнение. Бывало, она строго на него посмотрит,
так он поднимает руки вверх и говорит: «Все, Валюня, все!»
– Существует несколько версий смерти Аркадия. По одной, он умер в ванне,
окруженный заботливыми друзьями. По другой, смерть настигла его на грязном
матрасе в притоне, где он пил с какими-то шабашниками. Причем, врачи установили
у него помимо всего прочего тяжелую форму дистрофии…
– Про ванну – это моя выдумка. Я тогда первый раз рассказывал об Аркадии по
телевизору и решил немножко приукрасить обстоятельства его смерти. На самом деле
Аркадий действительно умер в притоне у шабашников. Его привел туда Роменский,
который вместе с этими ребятами занимался обивкой дверей дерматином. Они
беспрерывно пили и не сразу заметили, что Аркадию плохо. Когда спохватились и
вызвали «скорую», было уже поздно. Дочь Наташа недавно рассказывала в интервью,
будто родные скидывались на похороны. На самом деле они ни копейки не дали.
Хоронили его мы, друзья. Жену Аркадия я вообще никогда не видел. Во всяком
случае, ни ее, ни Наташи, которой тогда было 9 лет, на похоронах не было. Из
родных приехали только братья, один из которых, Михаил, потом умер в тюрьме, да
теща. Помню, теща очень сильно плакала. Она вообще очень любила зятя. Аркадия
сожгли и захоронили его прах на кладбище при крематории. Потом мы с Роменским
установили ему плиту со стихами. Сначала нам сказали, что для Аркадия все
сделают бесплатно. А когда я поехал принимать работу, мне сказали: «Плати 440
рублей». Собирать деньги уже было не с кого. Пришлось нам вдвоем скинуться.
Потом кто-то украл из могилы урну с прахом. А рядом с нашей плитой неожиданно
появился черный обелиск. Даже дочь Наташа не знает, кто его поставил.
– А как сложилась дальнейшая судьба тех, кто участвовал в записи альбомов
Аркадия?
– Роменский через год тоже помер. У него был день рождения. Мы посидели,
выпили. Володя проводил меня до дома. Я лег спать. А в 6 утра Валя меня будит и
говорит: «Роменский помер». Как оказалось, вернувшись домой, он еще основательно
вмазал и во сне захлебнулся собственной блевотиной. Здоровый парень, никогда не
болел… Резанов по-прежнему живет здесь, в Питере, и выступает с «Братьями
Жемчужными». А Фукс еще в советские времена уехал в Америку. В конце 80-х его
стараниями на «Мелодии» был выпущен первый диск Аркадия. Он тогда брал у меня
записи и фотографии. С тех пор я его больше не видел. Не поддерживаю я отношений
и с дочерью Аркадия. Знаю, что в свое время она вышла замуж за генерального
директора радио «Русский шансон» Фрумина. Но сейчас они вроде бы развелись.
Карьере Розенбаума помешал болтливый ГАИшник.
– Правда ли, что вы приложили руку к появлению еще одной «подпольной» звезды
– Александра Розенбаума?
– Действительно, в 1982-83 годах я записал два его знаменитых концерта с
«Братьями Жемчужными». Помню, зашел я как-то к Николаю Рыжкову. «У меня эмигрант
новый появился, – сказал он. – Хочешь, поставлю?» Поставил. Там было всего три
или четыре песни под гитару. Мне понравилось. Я попросил переписать, но Рыжков
не дал. А через пару недель я случайно узнал через приятеля, что этот «эмигрант»
живет рядом со мной. Я пришел к нему и предложил записать его с оркестром. Он
согласился, но с такой ухмылочкой, мол, ходят тут всякие, обещают. Оказалось,
что его многие обещали записать, но никто ничего не делал. Я не стал тянуть
резину. Через два дня у Резанова и его оркестра как раз был выходной. Первый
концерт записали у меня дома. А второй – у Володи Роменского. Приятно, что Саша
меня не забыл. Когда в позапрошлом году отмечалось мое 70-летие, он приехал и
сказал обо мне хорошие слова. К сожалению, я больше не работал с ним. Правда, мы
записали один гитарный концерт. Но я считаю, что это несерьезно.
– Почему же столь успешно начавшееся сотрудничество не получило продолжения?
Может быть, звезда Розенбаума не закатилась бы так быстро, если бы он и дальше
записывался с оркестром…
– Так уж вышло… К тому времени я поохладел к музыке и даже продал свой
полустудийный магнитофон «Сони». Мы тогда покупали квартиру, как раз деньги были
нужны. Да к тому же забрали одного знакомого майора из ГАИ. Он увлекался музыкой
и терроризировал этим соседку по коммуналке. А у той сват работал в Большом Доме
(так питерцы называли здание местного КГБ – прим. авт.). Она возьми и пожалуйся
ему. Сват вызвал майора поговорить. А тот и давай языком трепать, что он по
дешевке записывает друзьям музыку. Я тогда от греха подальше загнал и
магнитофон, и оригиналы всех записей. ГАИшнику-то что… Его оштрафовали на 50
рублей, конфисковали у него все записи и, как водится, поделили между собой. А у
меня могли быть серьезные проблемы. «Соньку» я отдал всего за 3000 рублей. А
записи – и вовсе по стоимости чистой ленты. Может, и зря, конечно. Но тогда
никто не думал о будущем. Однажды какой-то кинолюбитель хотел снять Аркадия во
время записи. Но я его выгнал, так как кинокамера сильно трещала, и шум шел на
микрофоны. Остались только фотографии, которые делал наш друг – полковник
милиции Сергей Соколов. Если бы мы знали, что это будет кому-то нужно, все бы
делалось иначе. А так кто-то ошибся во время записи – ну и ладно! Розенбаум-то –
сам музыкант. Если кто-то нафальшивит или он сам ошибется, он обязательно
поправляет. А Северный полстакана залудит и поет первое, что придет в голову.
– Тем не менее, его записи переиздают до сих пор. Кстати, вы с этого хоть
что-то имеете?
– Ни копейки. Мне говорят: «Почему ты это все терпишь?» Конечно, мне обидно.
Но что я могу сделать? Мне уже восьмой десяток. Заниматься этим мне не под силу.
Мало того, что многие до сих пор кормятся за счет сделанного мной, так некоторые
еще и норовят меня обосрать. Например, Софья Григорьевна, вдова Дмитрия Колятина,
когда к ней приехали киношники, начала говорить, что Маклаков, мол, спаивал
Аркадия, а сам наживался на нем. Она, дура, не понимает, что обычно артисты
платят за запись, а я не только записывал его бесплатно, но еще и сам ему
платил. Софья Григорьевна рассказала бы лучше, как она затащила Аркадия к себе в
постель и как покойный Дима, узнав об этом, бросился на него с кулаками. Еще
неизвестно, кто принес Аркадию больше зла, а кто добра.
Михаил Филимонов, "ЭГ" № 8 за 2001 г.
Источник filimonka.ru
|
